Александр Конторович - Я хочу жить дома
Так что нет около нас посторонних. Рядом нет, так-то они все в поле видимости стоят. И в случае повелительного жеста Гуменюка могут моментально в беседу вмешаться.
– А хороший у вас, пан атаман, пистолет…
Не спорит пан Дмитро.
Так оно и затруднительно – по двум причинам.
Первая состоит в том, что пистолет и правда неплохой. Старый армейский «Кольт» 1911, ещё довоенного выпуска. Из числа тех, что делались неторопливо и очень тщательно.
И вторая причина имеется.
Такая, что спорить с человеком, который этот самый пистолет в руках вертит – затея не самая разумная. Мало ли, как он слова сомнения воспримет? Может, он по жизни обидчив, и всякой критики на дух не переносит? Тем паче что сейчас этого человека чуть ли не прилюдно лжецом окрестили. Ну, по крайней мере, дали понять, что его словам веры нет. В принципе, это одно и то же.
Вот и молчит мой собеседник, никак мои слова не комментирует. И Торопа притих, видел уже, как такое вот оружие в моих руках себя ведёт. Прекрасно Влад понимает, что только он рукою своей шевельнет – так можно будет ту самую руку собакам на прокорм бросить. И хорошо – если только руку, а не всего хозяина!
Вот и молчит атаман, да и охрана его, никаких приказов не получая, тоже ни во что не вмешивается. Не просек пан Дмитро, каким-таким макаром его пистолет внезапно вдруг оказался в руках собеседника. Но – вывод соответствующий сделал. Не так прост сидящий напротив человек, не все свои козыри он выложил. И ещё можно один момент отметить. Не настроен я на резкое разрешение возникающего конфликта, нет у меня желания все сводить к банальной драке и перестрелке. Да и то…
Сам атаман, Влад (раз уж так карта легла), трое охранников – и все. Патронов в обойме хватит. Тарас – вообще не в счет, у него оружия нет, да и сидит он поодаль, не мешает никому. Завалить всю гопу, джип атаманский рядом стоит, водителю своя пуля тоже найдётся. Стреляют тут пока ещё не так уж и редко. Пока суд да дело, далеко отъехать можно.
Но молчит «Кольт» в моей руке. Повертев пистолет, вытаскиваю из него магазин. Выбрасываю из ствола патрон и возвращаю оружие законному владельцу.
– Что, пан атаман, еще какие-то доказательства с моей стороны вам требуются?
Тот некоторое время молчит. Машинально вставляет магазин на место, но патрон в ствол не досылает, убирает оружие в кобуру.
– Ладно… Проехали. Считай, убедил ты меня. Торопа! – поворачивается он в сторону Влада. – Блокпост сдаешь.
– Кому, пан атаман?
– Лысому. Он и его ребята теперь тут будут. А ты… – выдерживает паузу Гуменюк, – ты примешь третью сотню. Понял?
Еще б ему не понять! Вон как глазки вспыхнули! С задрипанного блокпоста – и на сотню! Из десятника сразу в сотники! Вот это называется вытащить козырь. Ну, если он после такого дела не проставится, то я и представить себе не могу, каким же он тогда жлобом окажется.
Влад испаряется с такой скоростью, что я только рот в удивлении успеваю приоткрыть.
Пан Дмитро поворачивается в сторону одиноко сидящего Тараса и делает повелительный жест, снова подзывая его к себе. Тот ждать не заставляет и уже через несколько секунд вытягивается перед атаманом.
– Ты как, в форме?
– Чуток бы время еще, пан атаман…
– Добре, лечись, хлопче. Как в строй встанешь, примешь десяток у Грабаря. Отныне десятником будешь. Заслужил.
На этом процесс раздачи плюшек заканчивается, и Гуменюк встает с места.
– Со мной пойдешь.
Проходя мимо охраны, он кивает головой в мою сторону.
– Зброю верните.
Получив назад свой арсенал и беззастенчиво позаимствовав у охранников еще пару пачек патронов к автомату, догоняю удаляющегося атамана. Тот абсолютно демократичным образом топает ножками, направляясь к стоящим вдалеке машинам конвоя. Всякая активная движуха около них к тому времени завершена, и только часовые возвышаются поблизости, зорко осматриваясь по сторонам. Конвойцев уже добили и быстро обшмонали на предмет наличия всяких полезных ништяков. Так что нашему спокойному продвижению никто и ничто не мешает.
Вот и первый грузовик. Лобовое стекло у него осыпалось осколками, на руль навалился убитый водитель. Обходим грузовик справа и подбираемся к закрытой двери.
Вот тут уже начинаются всякие интересности. Дверь стандартного армейского кунга не только закрыта, но еще и опечатана, в дверные проушины продета сталистая проволока, на которой болтается свинцовая пломба.
– Офигеть… – атаман удивленно разглядывает пломбу. – Это кто ж тут у нас такой ехал-то? С Луны давно упал?
Его удивление легко объяснимо: будь ты хоть представителем папы римского, но открыть дверь на блокпосту заставят все равно. Тут никакой авторитет не играет роли в принципе. На слово не верят абсолютно никому и никогда. Еще меньше верят всяким бумажкам с каким угодно количеством печатей. Какой смысл пломбировать дверь, если на ближайшем блокпосту ее все равно откроют?
Но тем не менее пломба на месте.
Зачем и почему?
Взгляд в сторону, кивок головой – и к двери подскакивает дюжий атаманский охранник. Секунда – и проволока перекушена.
– Секундочку, пан атаман!
Отодвигаю в сторону ошарашенного главнокомандующего и, подойдя к двери, внимательно ее осматриваю. Не может же так быть, чтобы хозяева каравана понадеялись только на кусок проволоки со свинцовой бляхой. Не бывает же так! Бронетранспортер и два быстроходных джипа в охрану они предусмотрели, три десятка головорезов наняли, а свой ценный груз защищают несерьезной металлической фигулькой? Воля ваша, но такие лопухи в Диком поле долго не задерживаются.
Но тем не менее никаких сюрпризов на двери не обнаруживается. Видимых, в всяком случае. А вот небольшой замыкатель я нахожу. Стандартная армейская продукция. Грубая, но стопроцентно надежная. В обычных условиях эта немудреная штучка при открытии двери отключает внутреннее освещение, дабы не демаскировать машину в темное время суток. Расположен он совершенно стандартным образом. И все бы ничего, но от него отходит нештатная проводка: еще один черный проводочек проходит прямо под днищем кунга и ныряет в кабину к водителю. Вот рупь за сто – нет в обычном армейском грузовике такой проводки! Да и не может ее там быть уже хотя бы по той причине, что армейский грузовик и нештатный электропровод – есть вещи несовместимые. Новодел это – и к бабке не ходи!
Снимаю с плеча автомат, прислоняю его к колесу и, забравшись под автомобиль, внимательно изучаю данное рацпредложение. Но нет, не присобачен к проводу нигде мешочек с динамитом или какая-нибудь радиопередающая гадость. Чист провод, не несет он никакой непосредственной опасности для нас. Ладно, рвануть тут ничего не рванет, готов признать. Но ведь зачем-то же этот проводочек протянули?
Зачем – выясняется через пару минут. В кабине неподалеку от водительского места обнаруживается некая нештатная деталь. А именно небольшое информационное табло. И к нему как раз и подходит наш проводочек.
Атаманский охранник в темпе смотался к водителю его же автомобиля, и через десять минут я уже разматываю провода тестера.
Напряжения в линии нет. Поэтому я со спокойной совестью этот самый проводок перерезаю. По моему указанию, из одного из разбитых джипов притаскивают аккумулятор. Он, в отличие от автомобиля, уцелел.
Зачищаю концы и озадачиваю охранника прижать зачищенные провода к клеммам аккумулятора.
Сам лезу в кабину.
Ожидания мои оправдались полностью, на табло сиротливо высветились всего два слова: «Открыто – уходи!»
Вот те, бабушка, и Юрьев день!
Что открыто – понятно: кузов. А вот уходить-то зачем? Химия? Да ну на фиг! Где ее взяли, куда везли, а главное – зачем?
При всей отмороженности атаманов Дикого поля, некоторые очевидные вещи все понимали с полуслова. А иногда даже и без оного. Никто не рисковал в какой угодно форме связываться с химией. Не с наркотой имеется в виду, а с конкретной отравляющей гадостью. Тех дураков, которые пробовали пошалить с ОВ, абсолютно не церемонясь накрывали ракетно-бомбовым ударом. Причем не единожды. Места, где по прикидкам кого бы то ни было, могло находиться химическое оружие, выбомбили до почти стерильного состояния. Земля там под ногами еще стеклянными проплешинами не топорщилась, но жить было категорически некомфортно. Никакие общепринятые в «демократическом» мире нормы и правила поведения в Диком поле не работали в принципе. Уничтожались абсолютно все, кто имел либо мог иметь касательство к какому угодно химоружию. И никого не волновало, насколько выгодным мог быть данный бизнес.
Наркотики – хоть укурись! Но боевая химия – это фиг!
